Я - осколок солнечного тепла, запутавшийся в светлом шёлке твоих волос, развеваемых ветром неумолимых благословенных перемен…

Нет никого печальнее и счастливее крылатого Хранителя, влюблённого в свою протеже.

Всё повторяется: в блеске бесчисленных зеркал и радужном сиянии витражей, в усмешке Woland'a и моей грустной улыбке, в бликах, скользящих по лезвиям, отсвете рыжего непокорного пламени. В безвкусном дневном свете, струящемся сквозь бокал тёмно-гранатового вина. В том, как Лестат откидывает с лица непослушный светлый локон, а ты - нежно прикасаешься к трепету гитарных струн.

Шелест шелков, слитые воедино взгляды, приглушённый метроном шагов; мы бежим друг за другом - всё быстрее, по кругу, вдоль циферблата стола, на котором с треском и трепетом догорают наши письма друг к другу - ведь теперь слова ни к чему. Под шелест кринолина и фижм длинной юбки, изгибая закованный в упругий корсет своевольный стан, ты с улыбкой откидываешься передо мной прямо в разлетающееся пламя - пепел волос мешается с пеплом прошлого - твои руки у меня на плечах - но губы соприкасаются лишь на мгновение, и вновь ты ускользнула, взметнув лёгкий флёр аромата с очаровательным французским названием "Яд"… я пытаюсь поймать пальцы в чёрном шёлке перчаток - лёгкое пожатие - и снова нас разлучают и соединяют ветер и пламя. Золотой отблеск рдеет на пепельной волне твоих волос, на нежной коже и в искрящихся карих глазах…

Шелест разворачиваемых крыльев.

Влажное холодное утро; туман, и в его голубоватой дымке, среди тонких безлиственных ветвей бесшумно опускается угольный росчерк, чьи перья отливают радужной сталью.

Ворон поворачивается в острый профиль и устремляет вверх аметистовый взор.

Зрачки сузились; кошка фыркнула и отвернулась.

Воск белоснежной лилии плавно погружается в темнеющий кармин; мягкие линии, скругления, светотень, роса сливается с густым терпким вкусом жизни.

Медленно облетают лепестки бледной розы, смятого беззащитного цветка - скользя сквозь струны нотного стана, рассекаемые рыданием и стонами скрипки, из ран сочатся рубиновые капли, совсем не похожие на розовое масло… кружась, всё проваливается в небытие и клубящийся предрассветный туман.

Рукой, затянутой в замшевую перчатку, ты выдёргиваешь шнурок из причудливого колпачка с перистым султаном, - и сокол, ловчий сокол, переминаясь с лапы на лапу, являет нам настороженный взгляд янтарных глаз. Волны вспоротого ветра - птица обнимает свежий воздушный поток - взмывает вверх - исчезает в бескрайнем опрокинутом небе.

Молчание, недоверие и недосказанность.

Жертва, распятая в паутине страсти.

Медлительное нетерпение; руки, расшнуровывающие антрацитовый атлас корсета.

Освобождение.

Сверкающая искра, устремившаяся из уголка тёмного глаза к завитку на виске; она запуталась и исчезла в платиновых извивах волос.

Крепкое пожатие рук, отблеск перстней и серебристого маникюра.

Удар. Возглас удивления и торжества смерти.

Шелест клинка, спокойное возвращение в ножны.

Мягкая вспышка тепла; губы сблизились в неизбежности отчаяния - двое в вихре золотистых осенних листьев. Борьба? Объятие? Сила? Нежность? Солнце? Луна? Страх? Удовольствие?

Кем бы ни был ты…

Кем бы ты ни была…

Дыханием Тьмы и Звёздным Сиянием - посвящаю этот полёт единственному моему ЧУДУ во всех мирах и вселенных по имени Galran.