|
Неопределённость, зыбкость и паскудство бытия. Свет, тьма, сумрак, великое и ничтожное - смешные понятия, глупость, неуместная ЗДЕСЬ. Их просто нет, все они - пустые звуки.
Оттенки плавятся, мешаются, проникают один сквозь другой в смутном странном смятении перламутровых переливов наслаждения, знакомого только лишь цветам спектра в воображении безумца.
Бытие не отказывается открывать свою цель, цель движения, Пути, Развития, итог ВСЕГО.
Оно просто честно признаётся в бессмысленности всего сущего.
И как-то пусто становится от всего этого, верно? Или, может, это в пустоте содержится хаос, из которого возродится Гармония?
Усмешка Млечного Пути растягивается в оскале.
Итак, бытие сдаётся.
А небытие, как общепризнанная его противоположность, разворачивает бурную и бредовую по своим результатам деятельность.
Оно ведёт за собой. Так просто и искренне - спасая и принимая, мешая страсть и ярость в одно неистовое, первобытное, чистое чувство, завершённое и бесконечное, как лепесток пламени.
Багровые сполохи, пронзительно-белые иглы и когти молний, образы, наплывающие волнами, беспорядочные, дразнящие, прекрасные, задумчивые, неожиданные, нечёткие, искажённые, туманные, дробящиеся в осколках зеркал, они легко и беззвучно разбиваются - и вниз неизбежно низвергаются потоки алого, тягостного, тёплого забвения, такого сладкого и запретного... и безумие обволакивает взгляд, только бы припасть губами к теплу и неподдельному источнику жизни... странный, манящий, полный, дикий солёный вкус.
...Отрезвление и внезапная, до дрожи пробирающая
тело свежесть, обожжённые болью руки, вцепившиеся в окроплённые тёмно-красным рамы распахнутого окна, взгляд в чёрную, иррациональную, изломанную в перспективе пропасть, ледяной ветер, развевающий волосы, платье плотно обхватывает тело. За спиной - отвратительно дребезжащий звон медленно падающих осколков стекла. Гул и шелест в ушах сменяются смиренной и сочувствующей тишиной.
Внимание приковывает тонкий серп юной Луны, он выглядывает из разрыва в тучах - и снова кокетливо кутается в вуаль, подхваченную ветром и оттого слишком символическую, не скрывающую профиля и огромного чёрного глаза под стрелой надменно приподнятой брови.
Решительной и чёткой.
Он оборачивается ко мне... со скучающим и равнодушным выражением агатовых глаз, немного отливающих глубоким вишнёвым багрянцем старого вина. Небрежно отнимает мои кровоточащие неподвижно-бесчувственные ладони от дерева, испуганно ощерившегося осколками.
- Пить свою силу - что может быть смешнее? - спокойно осведомляется он, скрещивая руки на груди и делая вид, что его действительно волнует ответ.
- Во мне не может быть силы, - шёпот мой шелестит в то время, как я встречаюсь с его близким взглядом.
- Правда? Что ж. Очень жаль, - вежливое замечание звучит, словно свист удара хлыстом. - Тем не менее, изволь не строить из себя верховную жрицу, призывающую смерть. Тебе ещё ой как рано.
- Рано? Кому решать об этом?
- Не тебе. Как ты способна догадаться. - Он смерил меня взглядом - с заметным разочарованием и легко, бесшумно, как тень, спрыгнул вниз. Внутрь, в комнату, залитую душистым дождём.
Я растерянно обернулась, и тут во мне вскипела злость:
- Какого дьявола ты вклиниваешься со своими бессмертными сентенциями, если мне, и только мне решать, когда оборвать МОЮ, слышишь, принадлежащую МНЕ жизнь, будь она...
- Хорошо. Остановись. Будь она - и этого пока достаточно.
- Правда? Как мило...
- Конечно. Мило и очаровательно. Спускайся. - Он протянул руки: воздушные запястья, тонкие изящные кисти, блеснувшие на гибких пальцах перстни и перламутр длинных ухоженных ногтей .
- С какой радости я должна спускаться?
Он, состроив гримасу, стремительно отвернулся и пошёл прочь, расшвыривая по дороге стекло. Прекрасно зная, - неважно, откуда - что именно этот ход удержит меня и заставит подчиниться.
- Постой... скажи, хотя бы, кто ты и что тебе от меня...
- Ничегошеньки мне от тебя не нужно. Что касается имён - я не знаю твоего, ты не знаешь моего, и это положение дел меня вполне устраивает.
- Милый, что-то подсказывает мне, что ты врёшь безбожно.
- Что ж, именно безбожно, а ты чего ожидала? Собравшись нарушить одну из заповедей - или как вы там ещё их называете, - ты рисковала призвать на свою растрёпанную голову легион демонов, а явился
один только я. И то - по причине своего хронического невезения.
- И всё же... кто ты? Мне угадывать?
- Спустишься вниз - скажу, - и он подошёл. Снова погружая в глубину своего наивно-тёплого взгляда, раскрывая объятия. В которые я опустилась вежливо и обстоятельно, надолго устраиваясь. Он, похоже,был не особенно против, ибо укутал меня иссиня-чёрным тёплым плащом и унёс подальше от распахнутого окна, из этой страшной комнаты.
- Ты нарушила правило. Собиралась умереть во сне. Зачем, позволь узнать? Что тебе не мило, девочка моя?
- Я, - со всей страстью, на которую я была способна, выдохнула я, - сама я, собственной персоной - неужто непонятно?...
- Странно, милая. Ты не производишь впечатление отвергнутой неудачницы...
- С чего бы это тебе увлекаться психоанализом и залезанием в мою жизнь?
- Первое - не всегда такой бред, каким тебе кажется. Второе... Не знаю. Ну, честно говоря - если уж совсем начистоту - мне глубоко фиолетовы разного рода "с чего бы это", "почему" и "зачем". Ну нравится мне эта твоя душа...
- Купишь? -фыркнула я.- Или слишком ...ещё чиста для торга?
- Да ты смеёшься, что ли, чёртова девчонка? Наше ведомство такими делами не занимается, - он устроил меня на диване, среди художественного беспорядка непонятно как здесь возникших восточных подушек, но не спешил размыкать рук, сплетённых вокруг моего тела.
- Какими же из дел ваше ведомство... так сказать, не пренебрегает?
- Приколись - я здесь неофициально. Такого идиотского поручения, как вытащить из окна спятившую от осознания Силы девку, мне дать не могли. Из соображений логики и морали.
- Морали бывают разные, - мне почему-то захотелось прильнуть к нему. Родилось неожиданное доверие и одновременное безрезличие.
Он вздохнул и просто прижался щекой к моей щеке. Его дыхание не участилось - похоже, у него вообще не было дыхания.
Или просто он владел собой.
Тогда я спросила:
- Как же это я решила... прыгнуть, если, по твоим словам, осознала, что сильна?
- Проверить захотелось, - усмехнулся он, - не умеешь ли ты уже летать. А вдруг.
Он не менял положения, не шевелился, и его голос звучал где-то сбоку, близко, успокаивающе, щекотал шею и тёплым потоком раздувал волосы.
(...Он всё-таки дышит.)
- Боже мой, - совсем тихо и грустно мой голос произнёс эти слова, и повисла лёгкая, совсем не тягостная тишина.
Воспоминания о том, чего уже не могло произойти, нахлынули плотной волной. Не продохнуть.
Я зло и беззвучно расплакалась, неожиданно для самой себя обвила его шею руками, не останавливаясь, лаская волосы - густоту и тяжесть жаркого антрацитового шёлка.
- Знаю, милая, знаю, - его вздох прервался - он взглянул мне в глаза, и мир крутнулся вокруг, свиваясь в немыслимую спираль.
Но нас швырнуло друг от друга с той же силой, какая притягивает в желанные объятия одержимых страстью. Может, наша энергетика имеет идентичные заряды... и потому нам невозможно приблизиться друг к другу.
Он усмехнулся, не вполне весело.
- Похоже, не везёт мне с вами? - фыркнула я, проводя ладонью по его щеке.
- А нам - с тобой... - в тон мне отозвался он. Тряхнул головой, прогоняя какие-то свои грустные мысли, и взял меня за руку: - Я имею честь пригласить вас на бал, мадемуазель. Нет, понятно, что балом у Сатаны вас уже не удивишь... Кстати, мессир просил вам кланяться. Он будет там. Но хозяин вечера - наш князь. Он сказал - любопытно будет посмотреть на ту, что поддалась нашему зову и не стала нашей.
- ...Не смогла, - тихо уточнила я.
Он обнял меня руками-крыльями и укрыл своим плащом.
Но прежде чем взлететь, шепнул в мои волосы:
- Не забудь меня. Я - всего лишь скромное создание, тебе не ровня. Но, если настанут трудные времена, мы ведь выручим друг друга?
- Я в долгу перед тобой. Ты не дал совершиться моей глупости, -напомнила я, глядя снизу вверх в его вишнёвые сверкающие глаза.
- Как знать - может, я сам сглупил? Мёртвая ты точно была бы наша, - задумчиво проговорил он, легко целуя меня в висок.
- Ещё не поздно, - я улыбнулась.
- Обломись, милая, - он ответил самой обворожительной из своих улыбок: - понимаешь, "я стал таким сентиментальным за последнее время"...
- "Так, чёрт возьми, да"?
- "Так, чёрт возьми, нет".
Мы поднялись в воздух и миновали провал окна.
Продолжая молча цитировать Чижа.
Как странно... в его руках я почувствовала одиночество и тоску по прошлому и другим объятиям, иным ласкам, тому, что уже не вернуть и никогда не повторить... словно и не было этого молчаливого провожатого, моего тёмного спасителя, ...а был только ты.
Мы летели сквозь ночь, в стрелах молний и длинном разматывающемся шёлке разноцветного ливня, и внезапно он принял решение остановиться на покатой крыше одного из муниципальных зданий - кажется, мэрии, чёрт их знает.
Он взял мои руки в свои и повернул их ладонями к себе.
Мне стало смешно, и я сказала:
- Ретт, я снова каталась верхом без перчаток.
Но он прильнул к окровавленным ладоням губами - задумчивый медленный поцелуй - и через некоторое время раны от осколков оконных стёкол исчезли.
Вскоре мы снова преодолевали границы пространства и, кажется, всё же времени, - как ни в чём не бывало, словно не о чем было вспоминать и нечего переживать. Он не выпускал моей руки, хотя я вполне самостоятельно взмахивала крыльями и парила в высоте, ловя потоки ветра и скользя на них... это неописуемое наслаждение - воздушные горы и пропасти, замирание сердца и взлёты ввысь, иглы дождя сквозь тебя тот момент, когда твоё дыхание и вздохи ветра сливаются в одно движение грудной клетки, словно ты целуешь его и покоишься в его руках, на его крыльях, в его чёрном бархатном плаще.
Разврезшаяся внизу бездна вполне устраивала меня своими тьмой и неопределённостью, спиралями и переплетениями облаков - но вскоре мы вынуждены были снизиться. Он снова взял меня за руку, крепче и увереннее, и потянул к земле.
Тучи разошлись, и ветер потихоньку замолкал, лишь иногда позволяя себе осторожно развевать волосы.
Мы спускались к огромному стройному замку, сотней игл сверкавшему в отблесках молний...
© Эльма Ла Кштери, октябрь 2004 - январь 2005
|