Срываюсь вниз, камнем, стрелой, белым розблеском, светлым росчерком, молнией… мягким закруглением кончика пера завершаю свой полёт и - восхитительное ощущение - тихонько оборачиваю тебя плащом своих крыльев, потерявших цвет в молоке тумана и неопределённости грёз о тебе. Обнимаю тебя за плечи - плащ сомкнулся над нами - осторожно грею дыханием твои руки в своих ладонях и целую спокойный тёплый лоб.

…Сквозь занавески в комнату струится дневной свет.

Ты спишь, разметавшись, в белоснежной постели. Нежишься в своём и - совсем немного - моём тепле.

Я сижу на краю постели и не решаюсь выпустить из своих лапок твою руку. Приманиваю спокойные лёгкие сны и вплетаю их в кисти твоего сноуловителя. Рискуя раствориться в молчании и расплавиться в нежности, забыться и остаться здесь до твоего пробуждения… что нежелательно только по одной причине: вряд ли это вызовет твою улыбку, хотя… чем чёрт не шутит, конечно… однажды я уже видела, как утром ты улыбаешься, открыв глаза. И думала - сердце разорвётся от счастья твоей… улыбки…

…Лёгкое, настойчивое прикосновение к плечу.

Плавно, чтобы неосторожным движением не разбудить тебя, оборачиваюсь.

Чёрные смеющиеся глаза сквозь белокурые локоны.

- Лайс, какого фрика ты здесь забыл?

- Хочу сменить тебя, несравненный алмаз в венце Ночи… или уйти с тобой. Это как повезёт мне, несчастному. Она скоро проснётся.

- Знаю. Сменить не дам. Но и увести с собой не позволю… Лайс, - осторожно изучаю прищуренный серьёзный взгляд, ищу подвох. Не может он просто так претендовать на моё общество.

- Не зови меня так, - тени ресниц вонзаются в белоснежную кожу щёк.

- Что вас не устраивает в подобном обращении, сир?

- Форма, миледи. Ты зовёшь меня Лайсом…только наедине.

- Ну что ж - вот, мы почти наедине, что-то не так?

- Мррр… нет слов, до чего ты иногда бываешь обворожительна в своём сволочном упрямстве, - Он наконец сдаётся, обнимает меня за плечи и склоняется к моим губам, но я слегка отвернулась, и поцелуй коснулся изгиба моей шеи.

- Ты - самое нежное создание во всём подлунном мире, Лайс. Знаешь об этом?

- Гм… польщён, миледи, но вот только хочу уточнить: неужели нежнее, чем, к примеру, виконт Тьен?

- Здесь мы вынуждены говорить о разных качествах нежности.

- Фм…

- Ты опытнее. В нём восхитительны искренность и юный наивный порыв, в тебе - блеск, умение, расчёт - и неумело прикрытое всем этим барахлом пламя, рвущееся наружу из глубин твоей тёмой души.

- Ты прекрасно знаешь, что у меня её…

- Закрой свой прелестный рот, Лайс, или мне придётся поспособствовать твоему молчанию!

Некоторое время действительно длится тишина, но вдруг твои шелковистые пальцы, резко дрогнув, сжали мою ладонь, и мы, пронзённые этим ощущением, затаив дыхание, оборачиваемся к тебе. Я чувствую смешение аромата твоей кожи и терпких духов моего белокурого собеседника. Ты вступила в фазу полусна, опасную для свидетелей твоего сна, желающих остаться незамеченными.

- Я ведь тебе говорил, - укоризненный шёпот у самого моего уха; губы, скрывающие клыки, почти касаются длинных волос, скрывающих серёжку в форме креста Анкх.

Я тихонько опускаю твою руку на ровно вздымающуюся под одеялом грудь. Ты улыбаешься, чуть раскрыв губы, и эта безотчётная довольная улыбка царапающим острыми гранями лезвием ключа вскрывает моё сердце.

…Он обнял меня, чтобы приглушить смятение и сдержать горечь слов, рвущихся из глубины моей… а она у меня есть?.. он обнимает непозволительно крепко, и сквозь занавески, стекло и стены мы немедленно возносимся вверх… он обнимает… и расправляет плащ крыльев, антрацитовый шёлк.

Я медленно поднимаю голову с его груди.

И открываю глаза…

…Щебет птиц и тепло весеннего дождя за окном.

Белое перо на подушке. Вздох - и его унесло ветром дыхания.

А на моём плече - склонённое ко мне резкое и тонкое лицо, скошенные вниз стрелы ресниц и светлый лён длинных волнистых волос.

Я укрываю его плечи одеялом, вознамерившимся согреть сразу обоих и явно переоценивающим свои возможности: под таким можно согреться, только прижавшись друг к другу, а зачем в таком случае одеяло?..

Полустон-полувдзох, беспокойная складка нахмуренных бровей. Я легко целую тебя в губы, приговаривая что-то нежно-воркующе-успокаивающее.

Ну вот, пожалуйста, получите, распишитесь. Ещё одна блондинистая сволочь, и снова вампир!.. Что со мной поделаешь… слишком долгие годы воздержания я изменяла вам с брюнетами… да и рыжие, честно говоря… не были обделены моим вниманием…

Он всё-таки открывает глаза.

- Доброе утро, любимый, хотя всё же, кажется, утро добрым не бывает.

- Соооолнышко!.. - с ослепительной улыбкой он потягивается и окончательно разрушает старый миф об отношениях своей расы и дневного светила.

Некоторое время мы просто лежим, прижавшись щекой к щеке. И мурлычем.

- Так ты меня всё-таки любишь! - наивное и гордое собой узнавание. А затем простое и безапелляционное: - Здорово!..

- Какое открытие… - я устало улыбаюсь, наблюдая за ним сквозь полусомкнутые ресницы. Запах тепла… тёплый котёнок. Муррканье и уют. Лень и вседозволенность.

- Да нет, я вообще о том, что тёмные любят искренне и горячо… без пафоса и закатывания глаз напыщенных светлых.

- Куда нам до их высот…

- Итак, встаём?

- И не смей. Хочу валяться, пока не заглянет твоё любимое Солнце.

- Изысканное издевательство…

- Не спорю.